Что может случиться, если съесть шоколадку в кофешопе в Амстердаме

Второй день своего пребывания в Амстердаме я решил непременно начать с батончика в кофешопе. Высмотрел на Трипэдвайзоре один приличный (на четыре с плюсом) неподалёку от гостиницы и, не позавтракав, дабы принять вкусняшку натощак, в девять тридцать утра направился прямиком туда.

В кофешопе сказал, что не курю, а потом мой английский язык повернулся как-то не так, и я добавил, что прошу удивить меня по-другому. Невысокий и очень худой продавец понял меня правильно, выложил на прилавок прозрачную упаковку с батончиком за восемь с половиной евро и, объяснив, что лекарство подействует через сорок-пятьдесят минут, рекомендовал употребить сначала всего одну половинку, аргументировав рекомендацию примером из личной жизни, мол: «На меня даже половина действует».

Я поднялся на второй этаж заведения с целью сидя отведать вкусняшку. В маленькой комнатке с четырьмя кожаными низкими креслами, за годы потертыми задницами курильщиков в джинсах, никого не было. Я занял угловое место в кресле у окна, выудил упаковку и с кайфом откусил половинку изумительного шоколадного батончика с нежнейшим кремом. После, пока я слизывал чуть растаявший шоколад с пальцев и думал, что нигде нет салфеток для рук, зашли четверо с косяками, и комната наполнилась дымом, который я минут пять пассивно вдыхал.

Запив шоколадку водой, я вышел под теплый и очень ласковый дождь, походил минут пятьдесят по каналам и увидел впереди себя Дом Рембрандта. Батончик никак не давал о себе знать, и я решил ознакомиться с достопримечательностью изнутри. На входе в музей мне выдали аудиогид, я прислонил его к уху и внимательно прослушал всё, что там говорили, пока не зашёл на Рембрандтскую кухню. Там в алькове была маленькая – метр на метр – кровать для кухарки, и гид объяснил, что голландцы были маленького роста и вдобавок считали, что для здоровья нужно спать полусидя. Это было прикольно – я приблизился посмотреть на кровать повнимательнее, оступился и сел прямо в альков. Служащая музея поспешила на помощь и как бегемота вызволила меня из простыни шестнадцатого века.

На первом этаже музея я купил подставок для стаканов и магнитов на холодильник на двести шестнадцать евро – они были оооочень красивые! Батончик никак себя не проявлял.

Следующим пунктом назначения я выделил Португальскую синагогу, подумав, что бездействие батончика скорее всего связано с тем, что я намного выше и здоровее продавца в кофешопе. Недолго думая, я зашёл в ближнюю кафешку догнаться второй половиной вкусняшки и заказал кофе. За соседними столиками сидели в одиночестве две девушки – одна на троечку с половиной, а вторая ничего, но с пирсингом в носу.

Смакуя и стараясь продлить удовольствие, в два приёма я съел вторую половинку батончика и понял, что хочется мне теперь любви и ласки. Я отмахнулся от идеи пойти в Квартал красных фонарей прямо сейчас – рано! – и вспомнил прошлогодний День Независимости, когда раздумывал, а не предложить ли одной вдове лучший секс в её жизни . Это предложение я и решил озвучить девушке с пирсингом, но на английском. Первую часть предложения я воспроизвёл на ура! Девушка, хоть и посмотрела на меня удивлённо, но промолчала. Тут я почему-то решил вдогонку процитировать слова из песни The Doors «The end»: “Mother I want to …”, и девушка пересела от меня за дальний столик. Батончик не действовал. Пока я размышлял о том, что зря назвал девушку с пирсингом «мамой», ко мне подсела другая девушка, та, что на троечку с половиной. Вблизи она выглядела намного лучше, и я подумал, что водки не пил совсем и поднимаю её оценку на один балл.

– Я не могла не услышать того, что ты предлагал той девушке. Я хочу лучший секс в моей жизни, – девушка смотрела на меня с надеждой, и я, чувствуя, что не имею права подвести даму, ответил, что буду рад. Девушка не заставила себя ждать, взяла правой рукой мою левую и положила себе между ног, где я нащупал – вернее, схватил рукой! – нечто, что заставило меня моментально вскочить и выбежать из кафе.

На улице, пока я шёл дальше к Португальской синагоге и отвечал на поздравления с днём рождения и комментарии на Фейсбуке к тексту про полёт в Амстердам , подумал, что моя решительная гомофобная реакция лишний раз доказывает, что батончик на меня не подействовал. Иди знай, отказался бы я хватать за то, что мне предлагали, окажи батончик правильно своё воздействие. Решил, что мне подсунули фейковый товар.

В Португальской синагоге мне выдали одноразовую кипу. Надо заметить, что моя голова абсолютно не приспособлена к кипам. Всю жизнь я страдаю от того, что если не прицепить кипу заколкой к волосам, она непременно будет с меня слетать. Здешняя кипа, естественно, сразу начала слетать с головы в синагоге – я придерживал её рукой, но не смог совладать с ней, айфоном и с аудиогидом одновременно. В итоге, айфон упал, прогрохотав на весь огромный зал. Кипа тоже слетела с головы и куда-то закатилась. Все посетители с возмущением смотрели на меня – я почувствовал на себе их взгляды, подумав, что батончик совсем не действует и вышел прочь из синагоги.

Тут, я обратил внимание, что вся улица почему-то в друзских флагах и понял, что меня накрыло. Обратно в гостиницу я шёл, продолжая писать комментарии на Фейсбуке. Один раз на меня чуть не наехал трамвай, потом мне странно сигналил сзади таксист, и что-то сказал на фламандском недовольный велосипедист.

Батарейка телефона села, и я подумал, что очень устал. Вдобавок понял, что полностью заблудился. В пятидесяти метрах я увидел стоянку такси и сел в единственную машину. До входа в гостиницу мы проехали двести метров прямо по улице, и двадцать евро, которые я заплатил водителю авансом, не показались завышенной суммой. Подумал, что перед тем, как пойду в Квартал красных фонарей вечером, обязательно съем сразу целый батончик!

Завершаю эту зарисовку на этом месте по двум причинам. Во-первых, чтобы описать мои похождения в Квартале красных фонарей понадобится, как минимум, Цыпкин – у него лучше получается эротическое. Во-вторых, всерьёз опасаюсь, что меня обвинят во ввозе в Израиль коммерческого количества подставок для бокалов и магнитов на холодильник, а у меня и так напряженные отношения с таможней (рассказ о суде из-за сумки Louis Vuitton напишу как-нибудь в другой раз).

Как я впервые в жизни съела амстердамский кекс с гашишем и пошла в Кунстпаласт

В 2019 году, немного позабытая, Европа ворвалась в мою жизнь с новой силой. Ленточка началась виться с Дюссельдорфа, куда я отправилась через Москву.

Это волшебство — понемногу открывать красоту нашей столицы. Люди говорят, что она похорошела, изменилась. Другие, наоборот, считают, что утратила себя. Мне неизвестно, какой она была прежде. Сама я годами знала только спальный район, где живут мои родные, и лишь в 2016 году стала знакомиться с центром. Как же я влюбилась в Китай-город, в Патриаршие пруды, в прогулки летом по ночной набережной Москвы-реки. Некогда убежденная в том, что в столице нет ничего ни душевного, ни привлекательного, я с удивлением стала открывать её для себя понемногу последние годы, полюбила. Воздух Москвы действует на всех одинаково: приезжая, я тоже начинаю мечтать о квартире в сталинке и обо всем смелом, большом. Об успешном успехе.

Дюссельдорф заставил меня плакать в прошлый раз, оставил шлейф обиды. Не могу сказать, что я горела желанием лететь снова в этот город. Но, к счастью, жизнь очень гибкая, всё в ней не стабильно. И часто к лучшему.

Утром я пошла зелёными улочками в поисках кафе, осознавая, что соскучилась по Европе. Выпила кофе и съела кезекухен на террасе у парка Штендехаус, нежась под лучами тёплого солнышка. Дюссельдорф перезаписывался на позитивный лад внутри меня. Весна пробудила природу, никто меня не расстраивал, я в прекрасном настроении, в новых летних брючках и красной маечке, которые купила накануне в Мёнхенгладбахе. Кроме одежды я выбрала три пары кроссовок. В городе не было достопримечательностей, не считая базилики и единственной центральной улочки, так что весь день я посвятила шоппингу.

Мои попутчики уехали по своим делам, а я отправилась гулять в сторону Ратуши освежать память. Дюссельдорф называют городом двадцати минут. Действительно, в нём далеко не разгуляешься. Мне было в радость пройтись по знакомым улицам. Где-то в глубине души очень приятно ориентироваться за границей, не используя google maps.

Я зашла в любимую галерею Lumas, чтобы вдохновиться классными фотографиями — красочными, волнующими, сняла прямо эфир с набережной Рейна, общалась с подписчиками о путешествиях. День пролетел у всех благополучно и вечером мы стали обсуждать планы на завтра.

— Амстердам близко? Серьёзно?

— Я в прошлый раз была в Венлоо из Дюссельдорфа. До Нидерландов рукой подать, да.

— Что вы там не видели?

— Я бы хотела в Амстердам.

— Я тоже мечтаю увидеть Амстердам. Когда-нибудь… Да-а-а, когда-нибудь я получу ещё раз визу за границу и поеду в Амстердам.

— Ну как же… Давайте поедем завтра?

— Подождите, у меня же виза немецкая. Не смогу поехать с вами в Амстердам. Это же другая страна.

— Можешь ездить хоть по всей Европе, тебе не обязательно в Германии сидеть. Слушайте, правда. Максимум три часа езды до Амстердама. Пожалуйста, поедем! Амстерда-а-ам, Амстердам!

— То есть, мы реально обсуждаем сейчас поехать ли в Амстердам… уже завтра ?!

Я сидела и завистливо хотела тоже испытывать это уже атрофированное чувство открытия мира и личных границ. Сижу тут, расчётливо прикидываю, что нас отделяет от мечты всего лишь три часа езды и уговоры, а этот счастливый человек вообще в шоке, что Амстердам завтра по шенгенской мультивизе — это в принципе возможно.

— Вы что, реально хотите куда-то ехать?

— Да. Если у вас нет острой необходимости быть завтра здесь.

— Ну ладно. Если не проспим до обеда и если, конечно, не передумаете, то все мы едем в Амстердам.

Сговорчивая компания и Мерседес-кабриолет из проката очень вдохновляют на перемену мест. И вот, теплый ветерок развевает мои волосы на заднем сидении, мы едем по улочкам, всё такое вокруг оживлённое! Одним словом, Амстердам. Вау!

— Давайте по знакам лучше поедем, а то Яндекс-навигатор ведет нас на встречку почему-то.

Мы набрали сувениров и пошли в сторону Де Валлен. Это было волнительно. Я представляла себе зрелище примерно так: возле домов-особнячков стоят старинные фонари с красными плафонами, а в окнах женщины занимаются домашними делами в нижнем белье, пока кто-то не позвонит им в звонок. Я даже не сразу обратила внимание, что мы на месте.

— Смотри, вот они, в окне.

Я не сразу поняла, что в витрине не манекен. Всё выглядит в жизни как череда магазинов нижнего белья. Сами девушки мало интереса проявляли к прохожим. В основном они сидели на барных стульях или в креслицах, были погружены в телефоны и не реагировали на внешний мир. Если и поглядывали на улицу, то их взгляд словно смотрел сквозь женщин и замечал только мужчин. Они не были похожи на европеек. Больше на русских, славянских девушек из СНГ. В небольших полупустых комнатках кроме стула, как правило, заметны были раковина, туалет и обогреватель-вентилятор. Почти всегда по периметру активных окон горели красные лампы. На остальных были объявления об аренде от 110 до 205 евро в день.

— Они словно смотрят сквозь меня. Как им это удаётся? Их мир содержит только мужчин. Если бы я была мужчиной, я бы точно воспользовалась их услугой.

— Нет проблем. Отправить тебя? Им всё равно, мужчина ты, или женщина.

— Они выглядят слишком деловито.

— Так ты хотела бы или нет?

— Мне не подходит этот их… слишком матёрый и практичный вид. К тому же, вот, к примеру, я зашла. И что дальше? Я не знаю, что с ней делать.

— Тебе не надо знать, что делать с ней. Всё устроено наоборот.

— Я не пойду. Может быть, вы пойдёте?

— И кекс не будешь?

Меня уже выворачивало от противного запаха марихуаны, но атмосфера вечереющих амстердамских улиц была какая-то зашкаливающая. Да, мне захотелось знаменитый амстердамский кекс.

— Съем в Дюссельдорфе.

— Нельзя везти его в Дюссельдорф. Там он нелегальный.

— Но я не хочу сейчас. Не знаю, что почувствую. Вдруг мне будет плохо в машине?

— Ты сейчас стоишь перед нами в районе Де Валлен, у тебя в руках кекс с гашишем и ты не съешь его?

Я помотала головой. Мы спрятали кекс, который был больше похож на ломтик бородинского хлеба.

— Ты же взяла с собой права? Может быть, мы тогда купим траву, а ты за руль?

Я снова помотала головой:

— Не водила больше двух лет.

Мы спрятали траву с кексом на вечер и на свой страх и риск повезли всё в Дюссельдорф. Но и вечером я не стала есть свой кекс, потому что посчитала, что кто-то в компании должен остаться в чистом уме, если наркотики проявят себя не лучшим образом. Однако, если начистоту, это к травке я отнеслась настороженно, а вот насчет ломтика «бородинского» — почти уверена была, что это развод туриста, и съела его на завтрак с чаем вместо бутерброда. Он оказался свежим и вкусным. Как бисквит, но с горчинкой.

— Какие сегодня планы?

— Останусь на кухне и буду ждать, что со мной будет. Если почувствую себя плохо, наберу.

Прошло полчаса, час, полтора. Эффект не наступал. Да и черт с ним, подумала я. И пошла в Кунстпаласт, который мне не раз рекомендовали при случае посетить. Идти было прилично и я подумала, что это весьма удачно. Если какие-то ощущения в сознании догонят меня после кекса, они, скорее всего, развеются на свежем воздухе. Через город я прошла без проблем.

Купила билет, зашла в музей и стала рассматривать великолепную выставку экспонатов из стекла. Но вдруг в голове раздался бух! Что-то из глубины черепа молниеносно стукнуло меня по вискам, а когда толчок исчез, я ощутила, как стукнули в е нки. Я посмотрела перед собой, и на зал в целом, и прямо на экспонаты, и оглянулась вокруг себя. Картинка стала очень четкая, детальная, но всё время съезжала. Стало очевидно, что гашиш подействовал. Я стремилась сохранять вид и старалась по мере сил не отвлекаться на своё новое состояние.

Под кожей ходили мурашки, напоминающие щекотание. Я решила фиксировать время приступов по наручным часам, потому что теряла чувство времени. Снова и снова, примерно раз в 15 минут, точно также разово стучало в висках. Я проходила несколько экспонатов, внимательно и подолгу рассматривая каждый, потому что они были невероятными. Не поверхностными, а настоящими произведениями искусства. Я присаживалась сразу, как только понимала, что больше не могу сосредоточиться. Меня подташнивало от атмосферы музейных залов. Так я провела больше двух часов, пока не забрела в светлое кафе.

Оказывается, от еды наркотик отпускает. Я не знала этого, но мне показалось, что перекус может помочь немного прийти в себя. Заказала кофе и круассан. Стало ощущаться облегчение. Однако, как только встала со стула, снова раздался толчок в висках. Я чувствовала себя в опасности. Меня беспокоило даже не состояние сознания, а то, что наркотик действует так сильно на сосуды, на кровеносное давление. Я хотела, чтобы это скорее прекратилось.

Очень хотелось вернуться к экспозиции, но было невмоготу больше находиться в помещении и я вышла на улицу. Дюссельдорф такой компактный, такой понятный. Я думала, что выйду к Рейну, оттуда сверну налево и дальше улочками дойду до апартаментов уже по навигатору. И этот план был отличным, пока я не вышла за ворота музея.

Мне навстречу шла нескончаемая толпа в очень странной одежде, с раскрашенными лицами, в уродливых костюмах и масках. Это был поистине ужасный школьный фестиваль, особенно для меня в том состоянии, в котором я находилась. Я внутренне сгруппировалась и уверенно пробивалась против течения, направляясь на набережную, надеясь, что там шире тротуар. Но и там меня продолжил обтекать тот же поток. С набережной Рейна я ушла на улицы, где тоже было полно людей — просто туристов.

Мне казалось до этих минут, что я изучила Дюссельдорф уже вдоль и поперек. Но от наркотика он раскрывался совершенно иначе. Детали нападали на меня, словно глаза резко увеличивали окружающее пространство скоростным зумом. Я познала другой Дюссельдорф. И в принципе новый способ прогулки по городу мне понравился. Но я не могла насладиться им, потому что не чувствовала себя под присмотром и в безопасности. Мне было одиноко и страшно за себя. Я понимала, что практически не контролирую, куда иду и как проявляю себя. Держать себя в реальности стоило мне больших усилий.

Я свернула на Шульштрасе, чтобы немного отдышаться от людей. И вспомнила, что заходила в здание Filmmuseum зимой. Я зашла, сходила в уборную. Посидела во дворе на ступеньках у Альтер Хафен. Состояние не проходило, уже темнело. Я снова сходила в уборную и отправилась в сторону апартаментов. Следующая безопасная остановка была мной запланирована в итальянском ресторане, где все вместе мы ужинали в первый вечер. Я решила, что закажу побольше воды и поем. Тогда мне полегчает. Так и вышло .

Мне так сложно было справиться с наркотиком, что я долгое время была убеждена, что больше никогда не повторю этот опыт. Но, спустя время думаю, что могла бы ещё раз попробовать открыть для себя новые слои восприятия нашего мира в путешествии, гуляя по городу с человеком, которому полностью доверяю, который будет держать меня за руку, будет трезв. Меня настолько потряс тот эффект зума! Меня потрясло, что город словно раскрывался новыми слоями, я могла выхватывать и прокручивать со всех сторон детали архитектуры и декора из общей картинки. Мои глаза видели иначе, такого в и дения мира не добьёшься в нормальном состоянии.

Столь неизгладимым было впечатление от моего второго визита в Дюссельдорф.

Больше путешествий в моих книгах на Ридеро.ру